«Онегин»

Белинский называл этот роман «энциклопедией русской жизни». Сарик Андреасян решил трансформировать текст в «энциклопедию русского менталитета». Это кино не про Онегина или Ленского и не про Татьяну с ее мечтательностью. Это кино про русскую жизнь, завернутую в обертку дворянской эпохи, которая раскрывается в разных временных промежутках: пушкинская аллея пересекается с тургеневской беседкой и одиноким деревом в поле, плавно переходит к чеховскому вишневому саду и заканчивается толстовским балом. Обычные люди то белье развешивают, то идут собирать ягоды и поют народные песни, то продают овощи недалеко от Дворцовой площади. В результате чего весь фильм о России — современной и одновременно фольклорной как некий собирательный образ.

Сюжет картины практически не отличается от первоисточника, поменялся лишь стиль повествования: поэтическим языком изъясняется лишь рассказчик (Владимир Вдовиченков), а сами персонажи давно уже «перешли на прозу». Молодой дворянин Евгений Онегин (Виктор Добронравов) скучает в обществе, слишком уж похожем на современный московский бомонд. То тут, то там мелькают фразы о невозможности взять билетик на балет, о свежих устрицах с шампанским, которые лучше всякой «духовной пищи», ну и конечно об искусстве «свободной любви». Режиссер целенаправленно вводит отдельный диалог с генералом (Александр Яцко) о развратной науке Евгения. Смысл прост: амуру лишь бы обвести вокруг пальца мужа или папеньку, а девушка сама согласится. Разумеется, все это в приличной форме, не отходя далеко от оригинала.

Сразу бросается в глаза, что сцену балета и взора Евгения на милых дам режиссер оставляет в начале повествования, как было в пушкинском тексте, а вот образ жизни главного денди столицы («Бывало, он еще в постели: К нему записочки несут») переносит в финал картины: создается ощущение, что Андреасян решил усилить скуку и страдания Онегина в ожидании ответа на свое письмо Татьяне. В результате чего дендизм главного героя откладывается на два часа. В принципе, зритель вообще не увидит скучающего Онегина, скорее, услышит его речи непосредственно о тоске в Санкт-Петербурге. Действительно, образы двух городов — Москвы и Петербурга — не вызывают радости, создается лишь эффект отчуждения и условности происходящего. Это наводит на мысль, что сильная сторона картины заключается не в эпизодах столичных развлечений — хотя они демонстрируются с помпезной роскошью и богатством — а в изображении простой натурной деревенской жизни.

Именно в этой экранизации образы деревенских соседей раскрываются в полной мере: провинциалы, дураки, сплетники. Хотя бы теперь понятно, почему Евгений решил впускать, а точнее не впускать, их через черный ход. Нахальный приход Владимира Ленского к Онегину — в фильме он напрашивается наглым образом в гости — выглядит как спасение среди этого кошмара. Сам Ленский (Денис Прытков) в этой версии на романтического героя своей эпохи не похож, скорее на взбалмошного мажора с неконтролируемой агрессией. Его простоватость и обидчивость заранее намекают на зародившийся конфликт, который окончится дуэлью. Также образ Татьяны в фильме отнюдь не убедителен. Лиза Моряк раскрывается лишь в финале, до этого она изображает не мечтательность пушкинской героини, а холодную маску «читающей барышни» или же попросту говоря внешнюю безэмоциональность. Несколько раз возникало ощущение, что истинный денди в этой истории — Татьяна. К самому исполнителю главного героя вопросов нет: Виктор Добронравов видимо войдет в историю в первую очередь как Онегин.

Любопытным показалось, как режиссер изобразил попытки мамочек выдать своих дочерей замуж. Сарик Андреасян нарочито акцентирует внимание на брачном вопросе того времени. В его интерпретации и нянечка (Светлана Немоляева), и мать Татьяны (Алена Хмельницкая) — жертвы покорности. Любовь к мужьям они не испытывали, но отвечали простой кроткой взаимностью. Тем самым зрителю уже в середине повествования подготовили почву для главной фразы: «Но я другому отдана; Я буду век ему верна».

В фильме выделяется также принцип симметричности. Это и два языка, лирический текст рассказчика и прозаический — персонажей, и два эпизода написания писем, снятых в едином стиле, и минимум две одинаковые повторяющиеся натурные сцены — лес, усадьба, поле — и даже два сна. Да-да, помимо сна Татьяны возникает и сон Онегина в той же избушке, с тем же метафорическим посылом. Здесь необходимо упомянуть, что сон Татьяны — несомненно один из лучших эпизодов картины. Соединение голландского ракурса и эффекта теней создает наглядный пример романтического универсума, который можно спокойно анализировать учителям литературы на уроках.

Какой можно сделать из всего этого вывод? Во-первых, неплохо! Во-вторых, всех школьников срочно повести на просмотр!